Сцуки!

Гадские козлы!

Растреклятые уроды!!!

Садилась в автобус, рядом - на остановке - толклись уроды какие-то с сигаретами и пивом. Залезла в автобус, положила сумку на колени и... Короче, сумка оч. старенькая, рюкзачком, кожаная (на самом деле потом выяснилось, что из кожзама, хотя при покупке - кстати, в Москве почитай десяток лет назад - уверяли что она натуральной кожи), но любимая. Оказалось на боковом карманце - две ужасные дырки, свежие, прожженые, гадкие и мазучие. Дырки эти пакостные, прожженые и запачкали новые шорты к тому же!

Кошмар.....



Блин, прав был Адольф, убивать нужно таких уродов в газовой камере! простите за такие слова. Но.... нет, не могу. Злость меня переполняет. Не могу этого понять. Какие причины побуждают людей курить на переполненной автобусной остановке, да еще при этом стряхивать пепел на людей... или не глядя, куда??? А ведь запросто может случиться и несчастье похлеще прожженой сумки и перепачканных брюк. Человек может в это время наклониться, вдохнуть.... или еще чего. И что тогда? Операция на горле? сожженные волосы или остаться без глаза? а если ребенок..?



Запрещаете распивать пиво на улице? а как на счет сигарет? понятное дело, что запретить курение на улице - нонсенс. Это и ребенок понимает. Но ведь можно ограничить курение в общественных местах! вполне, ИМХО. Включая и остановки.

а тридцать лет совместной жизни - это какая свадьба?

и что сие значит и что дарить людям?

ох, товарищи...!!!

свершилось!

небо покорено! подробности вечером, но... ЭТО КАЙФ ЭТО ЗДОРОВО ЭТО ПРЕКРАСНО !!!!

и самое смешное - Я ЕЩЕ ХОЧУУУУУУ !!!!!!!!!!!!!!!!!

уборщица Федосовна

не находите, что это самое подходящее имя, вернее Отчество, для убрщицы?

бросьте, к чему там Зоя?! Федосовна и есть



не люблю, когда она приходит

работа - нафиг, берегите вазы и провода под столом!

и уши берегите - мертвяка заговорит... занудит, завалит словесным поносом



однако, это есть цена чистоты!

каково, а?!

День за городом. Что еще нужно уставшей душе и изможденному городской суетой телу! это, право слово, здорово!



А видели ли вы бледно-синий вечер - серебристые, свежие сумерки - когда стоишь за домом, утопаешь в зелени, пьешь вечерние дачные запахи, слушаешь, как где-то через три участка едва слышно играет радиола и иногда долетают обрывки разговора, облокотившись локтями о деревянные доски старенького забора лениво грызешь крупный и пузатый филосовский огурец, блаженно подставляя лицо первой вечерней прохладе, а потом - доточив его - воровато оглянувшись зашвыриваешь горьковатый хвостик огурца метким броском прямо за соседский забор, в гущу смородиновых кустов. Вечер неторопливо спускается на землю. Мне лениво и хорошо. В душу заползает благодать.



А знакомо ли вам счастье позднего рассвета на лугу, и купание в шесть утра в прохладной бодрящей реке в гордом одиночестве. Когда идешь к вожделенной воде по спящему дачному поселку, потом через лес, потом через луг. Проходишь мимо редких рыбаков - таких же ранних пташек, киваешь в знак сопереживания - мол я тоже знаю, я тоже вижу, я тоже понимаю - этот рассвет, это восходящее солнце, этот синий в белесой дымке лес, эту реку... И, наконец, вот она - река. Вот она - вода. Такая спокойная, чистая, прекрасная. И купаешься - долго, долго, пока кожа не покрывается гусиными мурашками, а кровь не начинает быстрее бежать по венам и чувствуешь - вот оно! - блаженство и счастье! и больше ничего, ни-че-го тебе не нужно.



А слышали вы гром над рекой? видели внезапно наползшие синие тучи с росчерками ярких молний в пол-неба? В городе таких туч нет - иссиня-черных, огромных, устрашающих, цепляющихся за верхушки деревьев. Кажется, что не плывут они, а бороздят небо со страшным ревом, как бороздят просторы океанов грозные флибустьерские бригантины. Страшно! и страх этот особый, будоражащий нервы страх - хочется стоять под такой тучей и кричать во весь голос: "Ого-го!! ага-га!!", чтобы слышали черти. А потом развернутся и нестись во весь дух к дачам, будто спасаясь от погони - сердце колотится, выпрыгивает из груди, хочется хохотать и плакать.



Теперь я дома.

Теперь все кончилось. Отчего немного грустно, печально, тоскливо.

Но ведь это еще будет снова? когда-нибудь...

самое страшное и неприятное в жизни - когда твое прошлое достает тебя, выпрыгивая из-за угла как отпетый насильник



эхе-хе....

Вот вам вопросы:

- почему в радиусе нескольких километров от взлетно-посадочной полосы располагаются какие-то постройки, в частности гаражный комплекс, и вообще в зоне аэропорта такой срач несусветный?

- почему ни одна сволочь, сидящая в кабинетах администраций и руководства до сих пор не предприняла хоть каких-то мер по поводу того, что самолеты определенной серии, марки, года выпуска с ужасающей частотой терпят крушение? как минимум никто ни разу не озвучил такого вопроса и проблемы?

- почему моментально, через несколько часов после катастрофы, начинают с упорством твердить о плохих погодных условиях и прочей ерунде? кого отмазывают?



Хотите ответ?

Дам. А вернее дам не ответ, а предложение. Рац-предложение. Ввести и узаконить наконец на територии всех государств суд линча. Америка на пути своего становления прошла через это и, по-моему, результат очевиден. Помогло. А для нас - постсоветских, безалаберных, расхлябанных, бессовестных - это единственная возможность призвать к ответу и ответственности ожиревших и оборзевших от безнаказанности чиновников, директоров, депутатов и прочую братию.



Извините, наболело.

-------------------



Рыскин ждал.

Нервно сжимая толстую стопку смятой бумаги, обеими руками прижимая её к животу. Словно думал, что желудок вместо отчаянно бьющегося сердца напитает его уверенностью в результате его ожиданий.

Дверь вдруг открылась и из перламутровой тишины кабинета выплыла тощая девица с невозможной прической, - белесые тонкие волосы невообразимым образом уложены в подобие вавилонской башни. Девица была сильно накрашена и благоухала какими-то восточными ароматами. Рыскин узнал в ней секретаршу.

На пухлых губах девицы играла гримаса, очевидно ошибочно считаемая ей за улыбку. Секретарша повернулась, узрела Рыскина и улыбка стала еще более неадекватной, теперь она совершенно походила на оскал затравленного зверя.

- Как, опять вы?! - вопросила она, нервным движением прижав бледные руки к груди. - Я же уже сто раз сказала вам, чтобы не ходили! Это бесполезно. Слышите вы, бес-по-лез-но!

Девица произнесла последнее слово фразы, как заправский учитель русского языка - раздельно, с ужасающим ударением на каждом слоге.

- Но я думал...

- Это не важно, что вы там себе думали! - отрезала девица, сильно тряхнув головой, отчего вавилон на голове её опасно накренился, создавая опасное сходство с архитектурной реликвией Рима. Рыскин даже испугался, что укладка белых волос на голове её не выдержит, рассыплется по плечам и спине и девица станет похожа на ведьму. - Это совершенно не важно, говорю вам! Виктор Петрович ясно дал понять, что вы ему не нужны. И ваши бумажки тоже. - Она брезгливо покосилась на затертую кожаную папку в руках Рыскина, из которой опасным образом высовывались исписанные и печатные листы бумаги. Они торчали, как хотели, и Рыскину стоило больших усилий удерживать их в хлипкой папке, чтобы совсем не разлезлись и не упали на пол.

- Но послушайте, э-э... извините, не знаю, как вас зовут... послушайте, вы ведь его секретарша, а? Да? Ну вот! Значит вы имеете на него влияние! - Рыскин заискивающе улыбнулся, бочком подскочив к девице, строя глазки ей и одновременно стараясь не дышать, настолько сильно шибали в нос её духи. - Ну вот, ну вот... вы ведь такая умница... ещё красавица даже... - Лепетал он, локтем руки нащупывая в кармане пиджака толстую плитку шоколада и лихорадочно соображая, как достать её и не уронить папку с рукописью. - Вы ведь поможете мне, а? да? я так и знал, я так и знал, вы такая хорошая, такая добрая, такая чуткая, вот смотрите, что у меня для вас тут есть...

Рыскин совершенно забылся, сосредоточившись на нелегком процессе извлекания шоколада из тугого кармана. Вдруг он с ужасом понял, что переборщил, не учел чего-то важного - шоколад нагрелся и потерял форму, а его неловкие попытки достать плитку вкуснятины из кармана только усугубили всё дело, липкий и горячий комок теперь совершенно никуда не годился. Рыскин похолодел. Он тонул.

Девица вдруг вскрикнула, отскочила от него в сторону, будто ужаленая разрядом тока. Скривившись, она посмотрела на злополучный карман, из которого теперь непрезентабельно высовывался кусок шоколада в надорванной обертке, потом посмотрела в лицо Рыскину и заголосила.

- Да что же это такое! что вы себе позволяете! кто я по-вашему такая! вы может думаете, на базар пришли, а?! вы, между прочим, в солидном учреждении! да я сейчас на вас охрану спущу!

Рыскин побледнел, понимая, что пропало дело. Знаками пытался он умаслить девицу, но та расходилась еще больше. По лицу её, густо намащенному тремя слоями штукатурки, пошли бледно розовые пятна, напоминавшие Рыскину то остров Мадагаскар, то неясные очертания "итальянского башмака", то географическую форму обеих Америк. В голове мелькали мысли, одна краше другой. То ему хотелось выскочить за дверь от греха подальше, то ли треснуть девицу по голове тяжелым пресс-папье со стола, то ли попытаться, пользуясь праведным гневом секретарши-цербера проскочить потихоньку в перламутровый кабинет, а там уж как бог вывезет.

Но события опередили его. Дубовая, высокая дверь медленно отворилась, выпуская темно-серый дорогой костюм.

В мгновение ока наступила тишина - девица наконец заткнулась, с совершенно спокойным лицом уставившись на открывающуюся дверь. По лицу её разлилось выражение злорадства и предвкушаемое удовольствие расправы над Рыскиным.

В костюме, сжимая в руке высокую пузатую чашку с кофе (аромат его быстро занял приемную), был сам Виктор Петрович. Он вальяжно выплыл из кабинета, имея на лице блаженную улыбку чиновника, не сильно обремененного работой.

- Что случилось, Элочка? почему такой шум? я ведь попросил вас... - заметив Рыскина, Вэ-Пэ увял. - Это что... это кто..? Как, это опять тот самый идиот с дурацкой рукописью?! Ну гоните же его в шею! В шею, я сказал!! - Вэ-Пэ попятился к двери кабинета, завидев, что Рыскин намеревается броситься к нему с отчаянной улыбкой безнадежно больного.

- Подождите... подждите, товарищ...

- Что-о?! какой тебе тут товарищ? - судорожно вцепившись в дверь, как в спасательный круг, Виктор Петрович рванулся вперед, лицо его побагровело от злости. Чашка с кофе описала грозный полукруг в воздухе. - Убирайтесь вон, слышите! и заберите свою рукопись, она не пойдет... Не годится, понимаете меня?! И вообще - я занят! За-нят!! Я очень занят!! - Вэ-Пэ сверкнул глазами и, взмахнув рукой, все-таки выплеснул добрую толику ароматного кофейного напитка на красивый, светлый ковер. Диким взглядом посмотрев на коричневое пятно, Вэ-Пэ нервно заскулил и, хлопнув дверью, скрылся в кабинете.

- Ну вот, видите, что вы наделали?! уходите скорей, пока не вышло чего похуже! - страшным шепотом простонала секретарша, жадно рассматривая пятно на ковре.

- Чего уж там хуже... - убито пробормотал Рыскин, хмурясь и удивляясь, как в этой кутерьме умудрился не растерять драгоценные, никому не нужные листы рукописи.

Он потоптался на месте, посмотрел, как сильно накрашенная девица ползает на коленях, промокая ворохом бледно-голубых салфеток кофейное пятно. Понял, что ничего больше не будет и медленно пошел к двери.

- Содой надо. А так только разлезется, - посоветовал он от самой двери, но девица досадливо отмахнулась, не глядя. - Ну так я пойду, а? - Рыскин покряхтел, не дождался ответа и перехватил рукой папку с рукописью - поудобнее. - Так я это... завтра зайду. Можно?

Девица, всё ещё на коленях и снова не глядя, равнодушно дернула плечом: - Заходите. Что уж теперь...

- Ага... ну так, - дверь за Рыскиным закрылась с тихим щелчком.

К Фирце



Рожденному в земную часть

Придется снова в землю пасть,

Чтоб встать однажды, не скорбя -

И что мне жено до тебя!



В Саду два пола расцвели,

Отбросив Стыд, - На гибель шли;

Но грешных пожалел Господь,

На труд и плач обрекший Плоть.



О Мать моих земных цепей

И горестной тюрьмы моей!

Меня ты заточила в склеп,

В котором я и глух, и слеп.



Ты рот забила мне землей -

И тяжек жребий мой земной!

Но спас меня Христос, скорбя -

И что мне жено до тебя! (c) Уильям Блейк

сижу в краске

рыжей!!